Лорд-Президент принял Доктора на террасе, откуда отрывался великолепный вид на горный хребет. Белые снега контрастировали с красными склонами, сбегали сверкающими языками по распадкам, чтобы истаять к подножию. Снег сверкал в свете обеих солнц, так что у тех, кто оказывался вблизи, начинали болеть глаза, а ниже солнечные лучи играли в серебристой листве ещё не облетевших деревьев. Леса таяли в оранжевой дымке, сгущавшейся на горизонте. Галлифрей был прекрасен, прекраснее всех когда-либо виденных Доктором планет, а видел он не мало. Лорд-Президент словно стремился напомнить своему гостю о том, как красив их дом, и, следовательно, о том, что Доктор поступил совершенно правильно, какие бы сомнения его не обуревали. Сжав губы, Доктор отвернулся от потрясающей красоты картины. Он не нуждался в напоминаниях. Если бы он не сумел победить свои сомнения, он бы просто не выступил перед Советом.
– Ты хотел что-то спросить?
Лорд-президент был одет в полный церемониальный наряд. Что это? Способ подчеркнуть, что разговор носит сугубо официальный характер? Но зачем тогда этот отечески-доверительный тон?
– Скорее, попросить.
– О чём же? – Президент сделал приглашающий жест в сторону кресел.
– Мастер, – Доктор послушно опустился на бархатистое сиденье. – Я, конечно, всё понимаю… Но мне бы всё же не хотелось, чтобы ему причинили вред. Изолировать будет вполне достаточно. Могу я попросить по возможности сохранить ему жизнь?
– Так, – Президент отвернулся и сложил руки на посохе. – Ты и сам знаешь, что он очень опасен. Я понимаю твои чувства, он был твоим другом… Но пойми и ты меня. Я отвечаю за эту планету, и за всех её жителей. В том числе – за тебя, и твой Дом.
– Я же говорю, Лорд-Президент – по возможности.
Лорд-Президент прищурился, внимательно вглядываясь в его лицо.
– Ты сожалеешь о том, что предложил, – это был не вопрос, а утверждение.
– Нет, – твёрдо сказал Доктор. – Не сожалею. Мастер не остановится. После того, что он мне рассказал, я убедился в этом окончательно. Он повторит свою попытку, и будет повторять, пока не добьётся успеха… или пока его не остановят.
– Но ты по-прежнему не хочешь принимать участия в операции.
– Он был моим другом. И… он не виноват в своём безумии.
Лорд-Президент помолчал. Теперь его взгляд был устремлён на далёкие вершины. На красных склонах играли блики отражавшихся в куполе Цитадели солнц.
– Забавно, – произнёс наконец Лорд-Президент. – Ты сказал «а», но упорно не желаешь говорить «б». Скажи мне, только честно – ты уверен, что твой план сработает?
– Иначе я не стал бы предлагать.
– Но ты отказываешься принять участие в его осуществлении, что, согласись, наводит на определённые подозрения. У тебя нет сведений, которые ты скрыл от нас? Мастер не делился с тобой какими-либо соображениями, помимо тех, что ты изложил на вчерашнем заседании Совета?
– Нет.
– Но, может, у тебя есть какие-то догадки относительно того, что он предпримет? Какие-то детали его плана?
– Предугадать планы Мастера невозможно, потому что он, как правило, не составляет никаких планов, – Доктор взглянул в глаза Президенту. – Готов держать пари на что угодно, что он и в этот раз положится на удачу. Она его редко подводит, реже, во всяком случае, чем мне хотелось бы.
– Но всё же пока он в своих начинаниях не слишком преуспел.
– Знаете, у меня несколько раз возникало впечатление, что частенько Мастер сам по какой-то причине в последний момент отказывается от задуманного.
– Интересное мнение, – задумчиво протянул Президент. – Как-нибудь я обдумаю его на досуге. А пока вернёмся к тебе. Ты уверен – и всё же ты сомневаешься. Что подпитывает твои сомнения? Уж не те ли намёки на некое событие, что должно произойти на Галлифрее? Событие настолько страшное, что ради его отмены и уничтожить целую планету не жаль.
Доктор отвернулся. Лорд-Президент порой оказывался куда проницательнее, чем было нужно ему, Доктору, для спокойно жизни. Вот и теперь он попал в самую точку. В ушах Доктора снова зазвучал голос Мастера: «В то время Раскол Вечности превратился в рифт на месте…» «Наша раса уцелела бы…» «Ну, это смотря с чем сравнивать…»

Добавлено (26.06.2009, 21:25)
---------------------------------------------
Неужели… Нет, не может быть. Посетившая Доктора догадка была слишком страшной, он просто отказывался в неё верить. К тому же… Мастер хочет уничтожить Галлифрей, чтобы предотвратить уничтожение Галлифрея? Бред.
– Мы не можем знать, сколько правды в том, что он тебе рассказал, – Лорд-Президент внимательно наблюдал за выражением его лица. – Не забывай, что всё это – ничем не подтверждённые слова не слишком психически здоровой личности. Мы не можем полагаться на них.
– Да, разумеется.
– Ну, что ж, – Президент поднялся, и Доктор поднялся тоже. – Если у тебя всё… Я учту твоё пожелание, но не требуй от нас чудес. Однако ты уверен, что он придёт?
– Да, – кивнул Доктор. – Отошлите побольше Повелителей за пределы Галлифрея – и ждите гостя.

Добавлено (27.06.2009, 18:47)
---------------------------------------------
ТАРДИС встретила его тишиной, которая сегодня показалась какой-то особенно звенящей. Последние недели Мастер обходился без компаньона, с тех самых пор, как отослал свою последнюю спутницу. За время их совместного путешествия ему успела изрядно надоесть её овечья покорность, но пенять было не на кого, разве что на себя самого. В последнее время у него не было настроения воевать с кем бы то ни было, хватало и других забот. Поэтому он выбрал себе компаньонку из патриархального мира, где мужчина – господин и повелитель, и женщина почитает себя счастливицей, если он не лупит её каждый день смертным боем. Но её безответность очень быстро начала его раздражать, да и в любом случае на Галлифрее ей делать нечего. И всё же она была лучше многих, и, пожалуй, заслужила, чтобы он позаботился об её будущем, так что Мастер отвез её на Раллей. Тамошний разумный вид вполне биологически совместим с её собственным, и после недавней эпидемии, выкосившей почти всех женщин, немногих оставшихся носят на руках. Правда, и рожать им приходится чуть не каждый год, но на её родной планете дела обстоят точно так же, ей не привыкать. Станет женой и матерью, это всё, что ей нужно для счастья.
Выкинув девушку из головы, Мастер направился в свою комнату. Некогда, когда они с Доктором ещё не рассорились окончательно, Мастер гордо заявил другу, что не завидует ни успехам Доктора в учёбе и карьере, ни тому, что тот может спокойно проживать на Галлифрее, где Мастер почти с самого выпуска из Академии стал персоной нон грата. Он умолчал, что всё же есть одно качество, которое вызывает у него лютую зависть: самодостаточность Доктора. Тот мог обходиться без чужого общества, в то время как Мастер, оставшись в одиночестве, очень быстро начинал тосковать. Вот ведь напасть: с компаньонами тошно, без них – ещё тошнее.
Мастер улёгся на постель, положив руки за голову, и уставился в потолок. Доктор… Они стали врагами в прошлой реальности, не получилось у них остаться друзьями и в этой. Слишком принципиальным пожелал быть старый друг. И ведь этот новый Доктор тоже спасает и выручает, без пыла, без горячности, не преступая запретов, но что-то всё же делает. В отличие от Доктора прежнего, готового ради спасения других пойти на открытый конфликт с сородичами, а порой и шедшего, этот, не совершая громких подвигов, своими осторожными корректировками исторических событий лишь нарабатывает себе авторитет среди членов Высшего Совета. Плывёт по течению, конечно, но как удачно при этом маневрирует! Глядишь, если бы не Война Времени, и стал бы наш Доктор со временем Лордом-Президентом. А может, ещё и станет. Ну и что, что галлифрейские законы невмешательства стали причиной гибели миллиарда-другого разумных существ? Главное, их буква соблюдена.
Кто бы мог подумать, что былой Мастер, лишившись своих барабанов, станет таким занудно-правильным! Нынешний Мастер, кстати, барабанного боя не слышит – возможно, потому что ему не нужна погонялка. Он родился, как сказали бы на Земле, с шилом в заднице. Интересно, что Доктор думает о нём теперь? И дёрнул же Рассилон Мастера разоткровенничаться перед ним! За каким, спрашивается? Нужно было промолчать, вернее, вообще с ним не встречаться, пусть бы Доктор терялся в догадках, кто его спас. Или уж, раз взялся говорить, надо было рассказать всё до конца. Абсолютно всё, включая Войну Времени. А он – ни два, ни полтора. И намекнул, и не сказал прямо. Доктор достаточно умён, чтобы сделать выводы, но вот какие именно? Сам Мастер на его месте просто пришёл бы и спросил прямо – на прямой вопрос велик шанс получить прямой ответ. А с Доктора станется выложить свои подозрения Совету, сняв с себя всякую ответственность. Что после этого решат Лорды, догадаться несложно.

Добавлено (27.06.2009, 18:47)
---------------------------------------------
И всё равно Мастер отправится на Галлифрей, даже зная, что там его ждут, даже зная, что все Повелители Времени почитают его свихнувшимся на почве жажды власти маньяком, в борьбе с которым все средства хороши. Глупцы. Они и не подозревают, что ему не нужна власть. Вернее, не то чтобы совсем не нужна… Он упивался этим мигом достижения полного господства над другим существом, или существами, но в том-то и дело, что власть хороша, пока она на краткий срок. Став постоянной, она превращается в рутину. Потому-то и менялись так часто его компаньоны – после того, как он их ломал, или добивался их любви и преданности, они становились ему не интересны. Потому-то он порой останавливался за шаг до победы – ему было достаточно осознания того, что он может победить, если захочет. «Счастье в погоне, но никогда – в поимке», – кто это сказал? Агата Кристи. Разумеется, сказано было о мужчинах, какая же женщина способна думать о чём-то ином? Но если расширить смысл, сказано неплохо. В памяти Мастера зазвучали строчки одного средневекового арабского поэта. Людей он с некоторых пор от души презирал, но стихи их поэты пишут неплохие, этого у них не отнять. «До каких я великих высот возношусь и кого из владык я теперь устрашусь…» И впрямь, ему ли, Мастеру, кого-то бояться?
Тем более что он наконец-то нашёл достойное его дело. Игра с судьбой увлекательнее, чем даже игра со смертью, потому что там ставка – всего лишь жизнь. А он вознамерился, ни много, ни мало, переписать ход истории всей вселенной. И он пойдёт до конца, чего бы это ему не стоило.

– Доктор?
– Да? – Доктор обернулся к подошедшему к нему стражнику. Судя по форме – из внутренней охраны Цитадели
– Меня прислал к вам Лорд-Президент. Мы захватили Мастера.
– И что с ним?
– Он смертельно ранен.
– Смертельно ранен? – переспросил Доктор. – Что он попытался сделать?
– Ничего. Нами был получен приказ, как только мы его увидим, стрелять на поражение.
Доктор молча отвернулся от стража. Вспомнился разговор с Лордом-Президентом. Каким же наивным он, Доктор, оказался! Купился, как маленький мальчик. К тому времени Президент всё уже решил, а всё сказанное им – просто словесная шелуха, чтобы избежать долгих споров. А теперь… Победителей не судят. Будь этот кто-нибудь другой, можно было бы воззвать к законам, и напомнить, что их следует соблюдать, даже имея дело с преступниками, а убийство без суда и следствия соблюдением закона никак не назовёшь. Но за Мастера никто, кроме Доктора, заступаться не станет, и в данном конкретном случае поддержки ему не найти. Всё кончится очередным отеческим внушением, что, мол, в белых перчатках политику не делают и судьбы мира не вершат, и что из двух зол надлежит выбирать меньшее.
Доктор глубоко вздохнул и вновь посмотрел на стража:
– Так зачем Лорд-Президент хочет меня видеть?
– Не он, – спокойно поправил страж. – О встрече с вами просил Мастер. Поскольку жить ему остались считанные часы, мы сочли возможным удовлетворить его просьбу.
– Он не регенерирует?
– Нет. У нет такой возможности.
Доктор кивнул. Именно личной встречи он и боялся, именно поэтому и отказывался принимать участие в поимке Мастера. Тяжело смотреть в глаза тому, кого, как ни крути, ты предал. Воспользовался его откровенностью ему же во зло. Но последнее желание умирающего есть последнее желание умирающего. Что бы Мастер не хотел ему сказать, придётся это выслушать.
– Идёмте, – сказал Доктор.
…Едва взглянув на лежавшего на низком, широком ложе Мастера, Доктор понял, что страж был прав – Мастер уже не жилец. Его даже не стали раздевать и перевязывать, и Доктор отчётливо видел места попаданий по обгорелым дырам в одежде и плоти. Их было несколько, и одно – точно напротив левого сердца. Вдруг представилась неприятная картинка, как простреленный Мастер падает, один из стражей подходит к поверженному, беспомощному врагу и в упор выжигает ему одно из сердец. После всего случившегося Доктор бы уже ничему не удивился.
Он оглянулся на охранника, и тот, не дожидаясь просьбы, вышел. Доктор опустился рядом с ложем на колени и наклонился к лицу лежащего:
– Мастер…
Мастер чуть повернул голову, и с некоторым трудом сфокусировал на нём взгляд.
– Доктор… Ты пришёл…
– Прости, – Доктор не собирался этого говорить, слово вырвалось само собой.
– За что?
– Это я подсказал им, как заманить тебя на Галлифрей и вычислить, где ты появишься. Я не ожидал, что будет так…
– Ты всегда… слишком хорошо думал о других… – Мастер попытался улыбнуться. – Это мне наказание… за мою болтливость…
Он прикрыл глаза и замолчал, видимо, собираясь с силами. Доктор ждал.
– Там на столике – стимулятор, – Мастер открыл глаза и взглядом указал на упаковку красных капсул. – Я попросил… Дай его мне.
– От него ты умрёшь ещё быстрее.
– Получасом раньше, получасом позже… Мне сейчас силы нужнее… нескольких минут жизни.
Больше не споря, Доктор вытащил из коробочки капсулу и приложил её вене лежавшего перед ним Повелителя Времени. Мастер снова прикрыл глаза и замолчал.
– Удача – дама капризная, – вновь заговорил он несколько секунд спустя, и его голос заметно окреп. – Кажется, что ходишь у неё в любимцах, а потом один выстрел – и всё.
– Здесь одним выстрелом не обошлось, – пробормотал Доктор.
– В любом случае, достало бы и одного, чтобы проиграть. А я проиграл, и, что самое обидное, так и не успев толком вступить в бой. Остаётся лишь принять это.
– Прости, – повторил Доктор.
– Брось. Скоро у тебя и так появится достаточно поводов для переживаний. Для того-то я тебя и позвал, – Мастер открыл глаза. – Ты помнишь нашу последнюю встречу, и то, что я тебе тогда наговорил?
– Помню.
– Такой бред не забывается, верно? И, держу пари, ты ещё долго ломал голову, на какое событие я тогда намекал. Из-за чего я полез в Раскол.
– Да.
– И до чего ты додумался?
– Я не знаю.
– Врёшь. Знать-то ты не знаешь, но наверняка догадываешься. И правильно догадываешься. Была война, Доктор. Война за время с далеками. И Галлифрей был уничтожен.
– Но тогда, признаться, я не в силах постигнуть твою логику. Ты хотел приблизить его гибель?

Добавлено (28.06.2009, 19:59)
---------------------------------------------
– Нет, я хотел спасти хоть кого-то. Потому что в той войне погибли все. Понимаешь, Доктор, все! Из всех Повелителей Времени, да что там, из всех галлифрейцев, уцелели только мы с тобой. Всего лишь двое. Мы проигрывали ту Войну, Доктор. Совет собрал всех, кого только мог, даже тебя… гм… призвали. И все они остались там. Потому я и хотел попытаться сделать работу за далеков. Не будет Галлифрея, не будет и Войны Времени. И те, кто в момент уничтожения окажутся за его пределами, уцелеют. Несколько десятков, а то и сотен – это, согласись, лучше, чем двое. Мы продолжим существовать как раса. Найдём себе новую родину, продолжим свой род. Вот что я хотел сделать.
– Проклятье, Мастер! – не удержался Доктор. – А не лучше ли было уничтожить далеков? Почему ты уничтожаешь своих, если можно просто избавить нас от врагов?
– А за что, как ты думаешь, на Скаро меня приговорили к смерти? – Мастер улыбнулся, и его улыбка больше напомнила оскал.
Доктор замолчал. Да, далеков Мастер ненавидел прямо-таки фанатично. Мало кто любил этих малосимпатичных созданий, но чтоб добиться от них вынесения себе персонального смертного приговора, надо было постараться. Мастер постарался.
– Но это не имеет смысла, Доктор. Даже если я уничтожу Скаро, они выживут. Они всегда выживают. Они – как мелкие насекомые из иных миров: как не трави, всегда найдётся неприметная щель, куда забьётся парочка уцелевших, и снова начнёт плодиться и размножаться. Война будет. Так, или иначе.
– А что в той войне стало с далеками? – помолчав, спросил Доктор.
– Тоже были уничтожены, кроме той самой пары уцелевших. Они – не мы, им, чтобы расплодиться, много не нужно.
– Что ж, я не стану спрашивать, что мы с ними не поделили, это, в общем, и так понятно. Я хочу спросить – а не думал ли ты, что наша гибель развяжет им руки? Если для того, чтобы уничтожить почти всех далеков понадобился весь Галлифрей…
– Мне удавалось сделать это в одиночку, Доктор. Вернее, не совсем мне… Но после Войны Времени они на моей памяти дважды восставали во всей своей мощи. И оба раза были уничтожены при моём участии. Да, придётся пойти на крайние меры, кем-то пожертвовать, но остановить их можно и без войны. Пусть на время, но можно. Я знаю, что ты хочешь спросить теперь. Почему я просто не расскажу нашему Совету свой метод сдерживания далеков, верно? А скажи мне – разрешит ли Совет кому-либо открыть Сердце какой-нибудь ТАРДИС? Не важно, Повелителю ли Времени, или представителю какой-либо иной расы?
– Рассилон… – пробормотал Доктор.
– Вот именно, – кивнул Мастер. – Они заявят, что лекарство хуже болезни. А всего-то и нужно, что доброволец из тех же людей. Потом Силу у него можно будет забрать и вернуть на место. После этого кто-то из нас регенерирует, и мы отделаемся малой кровью.
– А если доброволец успеет натворить нечто непоправимое? Ведь именно поэтому открытие Сердца под запретом – из-за непредсказуемости последствий. Никто не знает, что стукнет в голову тому, кто это сделает, ведь его разум и психика неизбежно начнут разрушаться. А уж если он потеряет контроль над Вихрем…
– Ну вот, и ты туда же, – Мастер снова прикрыл глаза. – В общем, я тебе всё сказал. А ты думай. Это моё тебе завещание – решить, что делать теперь, когда ты всё знаешь. Продолжить то, что не смог я, или пустить всё на самотёк. И не говори, что не сможешь уничтожить нашу родину. Ты сможешь, я знаю. А теперь уходи – я предпочитаю умирать в одиночестве.
Доктор закусил губу и поднялся. Ему хотелось сказать что-то ещё, чтобы не бросать бывшего друга так… Но он не смог придумать, что именно. Да и Мастер ясно дал понять, что не хочет долгих прощаний, и что всё уже сказано. Поэтому Доктор просто молча вышел. Едва он перешагнул порог, как в комнату прошёл страж, и Доктор подумал, что последнему желанию Мастера о смерти в одиночестве, возможно, не суждено исполниться. Как же его боятся…
Всё небо застилали грязно-жёлтые облака, скрывая свет обоих солнц. На землю падали редкие капли, словно дождь никак не мог решить: припустить ему сильнее, или перестать совсем. Подобная погода всегда оказывала на Доктора гнетущее воздействие, он предпочитал честное ненастье хмурой неопределённости. А сейчас она к тому же усугубляла впечатление, которое оставил после себя разговор с Мастером. На какое-то мгновение Доктор даже пожалел, что согласился на встречу. Если бы он не пошёл, сейчас перед ним не стоял бы выбор, страшнее которого он не мог себе представить.

Добавлено (28.06.2009, 20:00)
---------------------------------------------
Что же делать? Выход, который предлагал Мастер, был кошмарным, но, вполне возможно, единственным. И всё же… Кем надо быть, чтобы решиться на такое? А ведь решение принимать всё равно придётся, теперь от него не отвертишься. Конечно, можно, не мудрствуя лукаво, просто пойти и доложить обо всём Высшему Совету или Лорду-Президенту. Но, как справедливо заметил Мастер, и так ясно, что они ответят. Заглянувший в Сердце ТАРДИС, впитавший в себя Вихрь Времени может уничтожить всю вселенную, не то что одну планету. Что предпочтительней – вопрос риторический. Да и где гарантия, что всё сказанное не есть порождение расстроенного воображения Мастера? Как объяснить, что он, Доктор, Мастеру верит? Вопрос даже не в том, что его веру к делу не подошьёшь, – в конце концов, можно позволить заглянуть в свои мысли, – а в том, что и ему самому тогда могут приписать психическое расстройство. Счесть так, безусловно, будет куда удобнее. Но даже если и не сочтут… Доказательств у Мастера, в любом случае, нет, а из-за одних лишь подозрений уничтожать Галлифрей никто не станет. Так что переложить эту тяжесть на чьи-то ещё плечи не удастся, как бы этого ни хотелось. Отказ от решения и будет решением.
Доктор остановился, невидящим взглядом уставившись на красные склоны с почти стаявшими снегами. Горы были единственным ярким пятном в этом мире жёлто-серых красок. Даже серебряная листва намокла, поникла и превратилась в серую. Галлифрей словно оплакивал свою будущую участь, и у Доктора сжалось сердце. Впервые в жизни он чувствовал такую беспомощность – словно перед ним разверзлась пропасть, и он, Доктор, начал неудержимо в неё скатываться. И есть только один выбор – прыгнуть вниз самому, или вцепиться в крошащиеся камни, чтобы упасть туда вместе с ними лишь чуть позже.

Добавлено (01.07.2009, 02:00)
---------------------------------------------
…Что это конец, понимали все. Жалкие остатки некогда могучего флота Повелителей Времени оттеснялись всё дальше и дальше от Галлифрея, куда сейчас устремлялись тысячи кораблей далеков. Пройдёт несколько минут – и они высадятся на поверхность, чтобы пройти, уже никем не останавливаемыми, по родине своих врагов и превратить её в пустыню. То, что не будет уничтожено, поставят на службу победителям. Повелители Времени хранили все свои достижения дома, не доверяя никаким другим расам в достаточной степени, чтобы раскрыть им свои секреты. Теперь у них появилась возможность оценить мудрость поговорки о складывании всех яиц в одну корзину.
– Всё готово? – не поднимая головы, спросил Доктор у вошедшего в рубку Мастера.
– Да, – не переспрашивая, ответил тот.
– Отошли остальных.
– Уже.
– Молодец.
– Лорд Главнокомандующий, – на экране сканера появилось усталое, осунувшееся лицо одного из пилотов. – Что нам делать?
– Ваша задача – не дать им использовать «Крусибл». Любой ценой разверните его к нам, ясно?
– Ясно. Будет выполнено. И… надеюсь, вы знаете, что делаете, Лорд Главнокомандующий.
Пилот исчез. Доктор поднял взгляд на Мастера. Как всё же хорошо понимать друг друга без лишних слов. Былая вражда, как и былая дружба, отошли на задний план и почти забылись. Теперь они просто делали одно дело. Всё, что нужно – это заставить «Уничтожитель» подойти достаточно близко, чтобы их ТАРДИС получила возможность вмешаться в его управление. Их самих далеки к кораблю не подпустят, так пусть тогда корабль летит к ним. Только бы не подвели другие, лишь бы «Крусибл» не выстрелил раньше времени, а в себе и в своей ТАРДИС Доктор был уверен. Мастер утверждал, что они уцелеют. Может быть и так. Доктор не задумывался о том, что будет дальше. В конце концов, если станет совсем невыносимо, найти способ умереть не так уж и сложно.
– Тебе лучше уйти, – вдруг сказал Мастер.
– Уйти?
– Да, – Мастер кивнул в сторону внутренних помещений ТАРДИС. – Я всё сделаю сам. Раз ты не смог сделать это раньше…
– То смогу теперь. А ты уже сделал это однажды.
– Именно, а где один, там и второй.
– Нет, – Доктор мотнул головой. – Я не стану перекладывать это не тебя. Хватит тебе и одного раза. Теперь это моё и только моё.
– Ясно, – отозвался Мастер. Совсем как тот пилот.
Несколько минут прошли в молчании. Совсем рядом с ними, по космическим меркам, их товарищи вели свой последний бой. Но в ТАРДИС Доктора царила тишина. Повелители Времени ждали. Ждали, пока «Крусибл» подойдёт достаточно близко. Когда они смогут переместиться внутрь, чтобы заранее заготовленная программа могла взорвать самое мощное оружие во вселенной изнутри. Если подгадать так, чтобы сделать это в момент выстрела из его орудий, то высвободившаяся энергия сметёт одновременно и оба сцепившихся в смертельной схватке флота, и планету, рядом с которой происходит последняя битва.
– Доктор, – вдруг позвал Мастер.
Доктор обернулся. Он ещё успел удивиться, когда ему в плечо воткнулась ампула мгновенно действующего снотворного.
– Извини, – сказал Мастер растянувшемуся на полу бесчувственному соратнику. – Но тебе и в самом деле лучше этого не видеть. Я всё сделаю сам, мне не привыкать. И потом… после того, как всё кончится, ты начнёшь мне мешать.
Он нагнулся над консолью и внимательно всмотрелся в показания сканера.
– Интересно, что они подумают, когда вместо тебя приказы начну отдавать им я? – пробормотал он. – Впрочем, чтобы они не подумали, тебя это волновать не должно. Скоро думать станет некому, – Мастер с усмешкой взглянул на Доктора. – Ты ведь начнёшь мучиться совестью, корить себя за то, что невольно не смог принять участие в последнем акте это драмы? Я тебя знаю, таких как ты хлебом не корми, дай себя в чём-нибудь пообвинять. Но и это преодолимо. В моей власти заставить тебя забыть обо всём. Насколько я знаю, в этой жизни тебе не ещё не доводилось превращаться в человека? Вот и попробуешь, каково это. А когда ты снова станешь собой… Если станешь… Всё будет уже в прошлом. Ты привыкнешь жить без них.
Доктор, разумеется, не ответил, и не мог ответить. Мастер вновь сосредоточился на управлении ТАРДИС. Если всё пойдёт как надо, взрыв «Крусибл» прорвёт ткань времени и пространства, и их ТАРДИС выбросит из эпицентра в другое место и время, единственную уцелевшую, хоть и изрядно повреждённую. Да и им с Доктором понадобится регенерация, но это переживаемо. Забавно… Он хотел изменить историю, а в результате она описала полный круг. Это ему урок – не замахивайся на законы мироздания. Раз уж это фиксированная точка – пусть будет. А жертвовать жизнью в попытке предотвратить непредотвратимое… Не стоит оно того.

Добавлено (01.07.2009, 02:03)
---------------------------------------------
И вообще, в создавшейся ситуации есть свои плюсы. После гибели Галлифрея он, Мастер, станет одним из самых могущественных существ во вселенной. И он по-прежнему свободен, даже в большей степени, чем раньше, потому что никаких долгов ни перед кем у него не осталось. Он никому ничем не обязан. Разве что Доктору… Но если тот останется человеком, о нём можно забыть. В конце концов, прожить человеческую жизнь – не самая плохая участь. А, впрочем, можно будет какое-то время спустя вернуть его в состояние Повелителя Времени, Мастер пока ещё ничего не решил. Это может оказаться забавным – продолжить их бесконечные игры. Как-никак, Доктор – пожалуй, единственный достойный ему противник. Жизнь без него станет скучна. А Галлифрей… Что ж, Галлифрей сделал всё, что мог, создав этот мир в его нынешнем виде, породив их двоих и остановив далеков. Было бы неприятно, если б далеки и впрямь завоевали вселенную. Теперь Мастер сможет продолжить жить так, как хочет, а всё остальное, если подумать, не имеет никакого значения.
Завыла сирена, оповещая, что последние Повелители Времени успешно справляются со своей задачей, и «Крусибл» приближается к ТАРДИС. Улыбнувшись самому себе, Мастер негромко процитировал уже когда-то показавшийся ему подходящим к его настроению стих:

До каких я великих высот возношусь
И кого из владык я теперь устрашусь,
Если всё на земле, если всё в небесах, –
Всё, что создал Аллах и не создал Аллах, –
Для моих устремлений – ничтожней, бедней,
Чем любой волосок на макушке моей!

Конец второй части.

В тексте были использованны стихи Абу-т-Тайиба аль-Мутанабби